дыхание сшибало с ног. Я уже не мог выдержать большего и рухнул на колени. Флиппи хмыкнул и огромным прыжком вскочил на крышу дома, потом оттолкнулся и отскочил на пятьдесят шагов к югу. Пара мгновений, и он исчез в лесу.

Из дому следом вышли и соратники Флиппи, бледные, трясущиеся, взмокшие, но целые. Впрочем, среди его людей карлов не было, только хускарлы да несколько хельтов. Чем сильнее воин, тем легче ему снести чужую мощь.

По подбородку что-то текло, я коснулся рукой и глянул. То была кровь.

Я вдруг вспомнил все слышанные песни о богах. Я слушал о них сказы и былины с детства, некоторые были героические, о подвигах и небывалой удали, некоторые звучали как истории о соседях, как они ссорятся, мирятся, женятся. И из-за этого я привык думать о богах как о людях, обычных людях, только чуток посильнее и постарше: забияка Фомрир, мудрый Скирир, красавица Орса, сладкоголосый Свальди. А ведь это было не так. Если я не смог приблизиться к обычному сторхельту, как бы я перенес встречу с тем же Фомриром? За тысячу шагов у меня бы лопнули глаза и разорвалось сердце. От его голоса вытек бы мозг. От его поступи раздробились бы кости. И не потому что он огромен, как гора, или силен, как море, а лишь потому что он — бог, с мощью, что выше всех рун и людей.

Лишь к вечеру Флиппи вернулся. Он сумел укротить свою силу и потому уже не был опасен для людей вокруг.

На следующее утро мы наконец отплыли, чтобы поохотиться на хуорку. Флиппи с командой на своих трех кораблях, и лучшие воины во главе с отцом — на нашем драккаре. Я еле упросил отца взять меня с собой, правда, пришлось пообещать, что я седьмицу буду помогать ему с местными делами. Он все хотел, чтоб я стал лангманом.

Если бы я был скальдом, я бы смог рассказать об этом плавании больше. Как кони моря мчались по китовой дороге, как метатели меча, вдохновители Свальди, носители солнц жеребца пучины восседали на крутобоких спинах драконов моря, как дыхание Нарла наполняло крылья Тоурга. Когда я пытался сложить хотя бы самую немудреную вису, у меня выходил не мед поэзии, а скорее кал орла.

То, что я прошел за девять дней по суше, корабли проплыли за пару часов с попутным ветром. Бухта с моря выглядела иначе, чем с земли. Проход в нее был узким и каменистым. Отцов драккар остановился у входа. Флиппи Дельфин не хотел, чтобы воины, не знакомые с его способом ведения боя, мешались и становились под ветер, потому наша задача была проста: не выпустить хуорку из бухты, если она вдруг решится на такое.

— Кай, лезь на мачту. Если она поплывет к нам, кричи! — приказал отец, а сам взял одно из копий Флиппи, с непривычно широким и плоским наконечником, больше похожим на огромную стрелу без перьев, и встал возле борта с самыми сильными из воинов Сторбаша.

Я взобрался на мачту, уселся на поперечную рею, плотно обхватил столб ногами и во все глаза уставился на грядущую битву. Два драккара под ритмичный бой бодрана ушли в разные стороны, захватывая хуорку в клещи, а кнорр с самим Дельфином на борту немного отстал от них и шел к центру.

Хуорка то ли обожралась, то ли отсыпалась, и не сразу обратила внимание на гостей. Огромное гибкое тело, как тень, проскользнуло к правому драккару, но стоило ей приблизиться на расстояние удара, как гарпун величиной с меня вонзился ей в спину. Неожиданно тонко взвизгнув, животное ушло на глубину вместе с гарпуном.

Флиппи скинул куртку, сапоги, и в одной рубахе и штанах спрыгнул с корабля с таким же странным копьем, что держал сейчас отец. Дельфин мгновенно ушел под воду, и я не мог разглядеть даже его тени. Поверхность моря оставалась ровной слишком долго, и я ожидал увидеть медленно всплывающее кровавое пятно. Тут хуорка взметнулась, выпрыгнула из воды, показав все свое длинное тело в окружении розовой пены, и на мгновение показался и Флиппи, висящий на копье, что пронзило округлый живот твари. Но каким бы ни был кратким миг появления хуорки, с кораблей полетели гарпуны с толстыми веревками и вонзились в нее с трех сторон. Тварь упала обратно в воду. Флиппи вынырнул неподалеку и громко свистнул. С ближайшего корабля ему перекинули еще одно копье.

Хуорка уже не могла уйти на дно. Ее истыкали странного вида копьями с обратными крючьями, а Дельфин подрезал ей ласты, хвост и пускал обильно кровь. Бухта окрасилась в багряный цвет. И это выглядело красиво.

Новый свист. На драккаре затрубили в рог, люди Флиппи схватились за весла и бешено загребли, разъезжаясь в разные стороны. Веревки, закрепленные на гарпунах, вышли из воды и натянулись, как струны на тальхарпе. Хуорка слабела, трепыхалась все меньше и меньше. Распятая между тремя кораблями, она уже не сопротивлялась, лишь подергивалась, когда с очередной веревки выбирали слабину.

Флиппи подплыл к хуорке, взметнулся ввысь, как настоящий дельфин, и очутился на спине зверя. Хуорка изогнула длинную шею и сделала попытку прогнать мелкое существо, что царапало ей кожу. Флиппи же бесстрашно пробежал вперед, наотмашь ударил копьем и переливчато присвистнул. От правого драккара отделилась крошечная лодочка на две пары весел и в несколько взмахов приблизилась к туше. Из лодочки выскочил воин, пробежал к голове хуорки, приставил железный кол и одним ударом молота загнал его на всю глубину.

Хуорка в последний раз содрогнулась и беспомощно распласталась на водной глади.

С кораблей Флиппи раздались победные крики, громко протрубили рога, и я услышал радостные вопли со стороны берега. Там собрались все жители из деревни Олова и наблюдали за битвой.

То, что происходило дальше, заняло больше времени, чем сама битва. Корабли Флиппи медленно отволокли тушу к берегу. Навстречу им высыпали все уцелевшие лодки от поселения. Каждый хотел прикоснуться к трупу твари, что целый год досаждала и не давала людям выйти в море. За веревки ее выволокли на сушу вместе с восседающим на ней Флиппи. Олов торжественно вынес рог с медом, поклонился и вручил его сторхельту. Второй рог наполнили для отца, как лангману, что защитил свои земли.

Дельфин, мокрый и соленый, выглядел так, словно сам бог-мореход Нарл вышел из пучины поприветствовать своих подданных. Широкоплечий, подтянутый, с задубевшими на холодном ветру волосами, рубаха плотно облепила его просторную грудь. И все местные бабы смотрели на